ГЛАВА 27

Я, думая что сплю, на самом деле находясь в полудремотном состоянии, под звуки музыки, прокручивая в голове всё, что со мной творится последнее время, а именно всё, что я увидел и услышал плюс осознание того, где я нахожусь, согласился с Конором – неподготовленная "крыша" точно могла бы уехать. Чтобы привести свои мысли в порядок и обуздать эмоции, мне хватило несколько минут. Окончательно убедившись в том, что всё происходящее, не является сновидением, да и спать мне совсем не хочется, я на какое-то мгновение усомнился в правильности своего выбора. Вот проглотил бы зелёную капсулу и… сидел бы сейчас на работе… а потом? Два выходных дня и снова два дня на работе? А когда же перемены в этой монотонной жизни? Что ж, теперь не имеет значения, какой выбор я сделал – правильный или неправильный. Придётся смириться с тем, что мне суждено. Наконец, глубоко вздохнув, я открыл глаза и проговорил уравновешенным тоном:

— Ну что ж это получается, Конор? Уже который раз я собираюсь послушать что-то о тебе, и каждый раз мы уходим от темы…

— Так уж всегда получается, когда нужно дать слишком много информации, но сейчас ты всё узнаешь, правда полностью всё может занять ооочень много времени, а поэтому ты узнаешь только о самых важных моментах моей жизни, но опять же, начну с того, в каком Мире я живу…

— И снова я не могу с тобой не согласиться.

— И снова бой! Покой нам только снится! Ладно, извини, это было лирическое отступление. А теперь всё серьёзно. Твоя Вселенная, по принципу матрёшки, оказалась внутри Вселенной, в которой живу я. И не исключено, что она так же находится внутри другой Вселенной, ну и так далее, причём такая последовательность возможна в обоих направлениях…

— Я уже успел это предположить…

— А я и не сомневался. Однако всё остальное ты предположить вряд ли мог бы, поэтому продолжать буду я сам. Если моя Вселенная по всем параметрам напоминает твою, то с солнечной системой у нас всё несколько иначе. Наше Солнце по сравнению с вашим, чуть побольше, но планеты от него находятся значительно дальше. И их у нас всего три. По аналогу с вашим Миром, это как Венера, Земля и Марс. Названия их я озвучивать не буду, это тебе не нужно. То есть, ты эти названия забудешь мгновенно, как и моё настоящее имя. А вот расположение планет довольно интересное. Если в любое время, то есть – в прошлом, в настоящем или будущем посмотреть на плоскость нашей солнечной системы сверху и соединить планеты воображаемыми линиями, то получится разносторонний треугольник, в относительной средине которого находится наше светило. Форма этого треугольника всегда остаётся неизменной. Это свидетельствует о том, что планеты, вращаясь вокруг нашего Солнца, всегда находятся на одинаковом расстоянии друг от друга…

— И здесь явно улавливается аналог с глазом в треугольнике…

— И это тоже символ того, что и наш Мир находится под чьим-то пристальным надзором. Но это, так… между прочим. Чем ещё отличается мой Мир от твоего, так это второе Солнце. Это одинокая звезда, находящаяся в одной плоскости с орбитами наших планет. Если бы не она, то на моей планете царила бы вечная зима. А благодаря этой звезде, у нас есть времена года. Наш год по продолжительности, приблизительно как два ваших. Когда у нас зима, причём на всей планете одновременно, у нас бывает и день, и ночь. Днём мы видим на небе два солнца: одно наше, а второе соседнее. От нашего, планета расположена так далеко, что мы получаем свет и чуть-чуть чисто символического тепла. Так что все моря у нас зимой замерзают. Второе Солнце, для нас вообще – просто декорация, как Луна над Землёй, только намного меньше. Ночь у нас зимой – абсолютный мрак, зато с красивым звёздным небом. А когда наша планета проходит половину пути по своей орбите, у нас повсюду круглосуточный летний день. Наше светило как прежде светит и даёт немного тепла, но когда оно заходит за горизонт, с востока восходит наш сосед, который, в этот период, находясь к нам несколько ближе, даёт, не просто тепло, а жару. Благодаря тому, что соседняя звезда при большей яркости, размером меньше нашей, она имеет более слабую гравитацию, а потому не в состоянии переманить мою планету на свою орбиту. Вторая планета в нашей системе вращается вокруг нашего центра поближе нашей планеты, а значит и климат на ней соответственный: зима там – как у нас осень или весна, а летом она от обеих звёзд получает одинаковое количество тепла. Ну и первая планета, находясь ближе всех к источнику света и тепла, имеет настолько жаркий климат, что в её экваториальной зоне ничего не растет, и никто не живёт.

— Ага, значит, жизнь есть всё же на всех трёх планетах?

— Да, Серый, кое-что ты всё-таки в состоянии предположить. Видимо потому, что ты похож на меня как на представителя дальней планеты, населённой белой расой, самой цивилизованной из всех обитателей моей солнечной системы – с иронической улыбкой произнёс Конор, – ибо только у нас развиты технологии, позволяющие летать в гости к нашим соседям. Соседи на ближней к солнцу планете, это – чёрная раса. Если бы не наша помощь, они бы жили первобытными племенами вокруг полюсов, даже не подозревая, что далеко за экватором, живут такие же чернокожие люди. Вот что значит достаточное количество тепла. Если не нужно задумываться об одежде, то не нужно думать, чем её производить и так далее. В отличие от них, люди на средней планете более продвинуты в своём развитии. В сравнении с твоей Землёй, там, на данный момент, – начало двадцатого века. А по внешности люди похожи на земных азиатов. Мы их называем смуглой расой. В общем, всё это тоже для общего представления. Дальше только о моей планете. В отличие от Земли, она имеет чуть больше и диаметр и массу. Воды на ней – в сотни раз меньше чем на Земле. Это планета-суша, на которой разбросаны девять морей. Условно их можно назвать гигантскими озёрами, так как они со всех сторон окружены сушей. Есть около сотни водоёмов поменьше, как крупные земные озёра, Несколько рек и несколько тысяч речушек типа ручейков. Высоких гор – немного, а ландшафт в основном равнинно-холмистый, и очень много лесов. Вот такой вкратце облик моей планеты. Что касается населения, то, как я уже упомянул, у нас нет национальностей, ибо все мы – одна раса. Соответственно нет у нас государств и границ. Вследствие этого, такое понятие как войны у нас совсем отсутствует. Казалось бы, в таком случае перенаселение неизбежно со всеми вытекающими из этого проблемами. Но нет у нас перенаселения и нет проблем. А это благодаря тому, что рождаемость у нас очень строго регулируется законом. И тот факт, что мы летаем в гости на соседние планеты к представителям иных рас, вовсе не является даже намёком на то, что нам необходимо завладеть этими землями. Для нас считается недопустимым оставаться там даже на длительный срок, не говоря уже о поселениях. А межрасовые взаимоотношения не допускают интимной близости…

— Вот это секс-контроль! Не то, что на моей Земле.

— И надо же – могу находиться не только на твоей Земле, но и на всех планетах твоей Вселенной, а ведь в своём Мире я у наших-то соседей не был ни разу. Моя работа предполагает постоянное местонахождение меня только в месте моего рождения. А я вон каков: оставил и своё тело и свою семью на многие миллиарды лет и преспокойно беседую с тобой здесь... Ладно, ностальгию в сторону, всё равно все мои близкие и друзья никуда от меня не денутся. Коллеги, кстати, тоже. А я тем временем скажу, наконец-то и о себе пару слов. Так вот, на данный момент у меня с тобой не просто внешнее сходство. Мы с тобой ещё и ровесники. Да, мне недавно исполнилось двадцать лет...

— Ну, Конор! Ты загнул! Мне-то столько же лет назад было – двадцать!

— Серый, я прекрасно знаю что тебе – сорок лет! Но это на твоей планете, а на моей – по меркам Земли, тоже – сорок! Или ты успел забыть, что наш год – как два ваших? Вот и получается, что я в двадцать – твой ровесник.

— Извини, просто вывод сделал только из слов, не вникая в суть…

— Хорошо, и это проехали. В общем, в отличие от тебя, я родился в тихой и спокойной обстановке. Родители мои живы и здоровы, живут отдельно в своё удовольствие. Я у них – один. Из-за контроля рождаемости, практически, ни у кого нет ни братьев, ни сестёр. Так что в этом у меня с тобой тоже сходство. Система образования у нас устроена таким образом, что нет ни отстающих, ни успевающих учеников как это есть у вас. Нет у нас оценок за учёбу, и нет отличников, но по окончании полного периода обучения все выпускники наших учебных заведений, по сравнению с вашими вчерашними школьниками, – почти профессора. Подробнее об этом рассказывать не буду. Просто заглянув далеко в твоё будущее, я увидел, что ты построил эту систему практически идентично нашей, но на Земле, и в своей стране. Я же, получив образование, увлёкся углублёнными исследованиями в области, как я уже говорил, биохимии и биофизики, а когда я очень серьёзно заинтересовался квантовой механикой, меня пригласили для научной работы в недавно достроенный, очень интересный объект. А теперь вспомни, что я тебе говорил о Большом Адронном Коллайдере…

— Ну, всё что ты говорил, я помню и, кроме того, я понял, к чему это напоминание. Этот интересный объект на твоей планете – ничто иное, как наш БАК. В смысле – его копия. Я правильно догадался? Или как?

— В принципе, – правильно, но в масштабах… нет, об этом ты точно никогда не догадаешься…

— Небось, в десять раз больше нашего… нет – в сто раз!

— Я же говорю: не догадаешься. Если кольцо вашего коллайдера лежит на поверхности планеты, то у нас такое же кольцо опоясывает всю планету по линии экватора, а это означает – протяжённость нашей трубы составляет без малого 50000 километров. Но, говоря о поверхности, я имею в виду прохождение тоннелей и вашего, и нашего на относительно небольшой глубине. Длина нашей трубы позволяет гарантированно разгонять частицы до скорости света в один проход. Точкой встречи частиц является сравнительно небольшая шарообразная камера или резервуар. Радиус этой ёмкости составляет всего лишь чуть больше трёх метров. Стенка шара сложена из небольших сегментов треугольной формы, которые изготовлены из сплава, не имеющего аналогов на Земле. Изнутри все эти треугольники имеют идеально гладкую блестящую поверхность похожую на зеркала. Два треугольника в противоположных стенках отсутствуют для вхождения через эти проёмы трубок, через которые адроны попадают внутрь. Ну и, наконец, на одинаковом расстоянии от обоих проёмов находится один треугольник из девяти, состоящий из прозрачного сверхпрочного стекла. К нему оставлен свободный доступ для визуального контроля происходящих внутри процессов. К остальным восьми окошкам подсоединены видеокамеры. Вот такое краткое описание нашего БАКа, на строительство которого ушло более сотни лет…

— Из твоего рассказа можно вывести, что стенки у вашего резервуара не очень толстые и при этом, во время опытов, нахождение человека в непосредственной близости, даже с целью наблюдения, не чревато смертельным исходом?

— Если земные учёные создадут точную копию нашего БАКа, но не по нашим технологиям, то это будет чревато даже для всего человечества. Но, заглядывая в будущее, могу тебя успокоить. На Земле аналогичный резервуар будет окружён очень толстыми стенками, причём не массивными. В них будет фарш из огромного количества проводов, микрочипов и массой прочих деталей. Но около нашего резервуара человек не пострадает, даже если внутри он будет наблюдать ядерные взрывы аналогичные земным – в Хиросиме и Нагасаки… одновременно.

— Теперь я понимаю, что такой объект нельзя построить как у нас – за десяток лет. А по нашим меркам, у вас на это ушло более двухсот лет?

— Да, это так, и вот что интересно: я в твоей Вселенной живу миллиарды лет, при этом, понимая, что наших людей начинавших строить под неё этот БАК, уже давным-давно нет в живых. Только вот где-то в подсознании живёт во мне иллюзия, будто они не только живы, но ещё и наблюдают за результатами своего труда, а заодно и за мной. Вот какова она, эта многогранная штука – жизнь…

— А сколько же лет в среднем живёт человек на твоей планете?

— Знаешь, Серый, слово "Человек" обозначающее каждую личность, это не случайно подобранный набор букв. Как там говорится в библейском откровении, мол, всем богатым и нищим, свободным и рабам от мала до велика, положено будет начертание на руку или чело – число зверя…

— Ну вот, снова мы вернулись к зверю! И что, наших людей уже начали метить тремя шестёрками?

— Успокойся, Серый, никто никого метить не начинал. Дело в том, что пророк написавший "Откровение", когда попал из своего прошлого в далёкое будущее, увидел столько всего необычного для себя, что подобрать соответствующие слова для пересказа увиденного, был не в состоянии. Поэтому он писал только доступными его пониманию словами. А, кроме того, он так запутался в понимании того, что такое "хорошо" и что такое "плохо", что даже многие учёные, не говоря о простых людях, до сих пор не могут прийти к общему знаменателю по сути этих писаний. Так вот, по поводу меток: пророк жил в те времена, когда о фотопортретах никто не мог знать, а он, увидав их в будущем на разных документах, причём с серийными номерами, находящимися иногда рядом с изображением лица, счёл это проделкой Дьявола. А как понимать слова о начертании на руке? Я вижу, что в будущем это будут прозрачные силиконовые браслеты с встроенными чипами. Очень удобные приспособления для безналичных расчётов. На случаи отсутствия у продавцов сканирующих устройств, на браслетах будут нанесены серийные номера для ввода их в расчётный аппарат вручную. И если пророк говорил о начертании чисел на правую руку, то это вполне совпадает с обычаями людей носить наручные часы на левой руке, а браслеты – на правой. Фантастическая невероятность всего этого для человека из прошлого свела в его представлении все цифры в число зверя. А теперь от этого слова вернёмся к слову "Человек". Вопрос был о продолжительности жизни. А ответ уже заложен в самом слове. Почему я упомянул пророка? Будучи ошеломлённым видением картин будущего, он в своём послании описал всё самое негативное из увиденного. Но почему он ни разу не обмолвился о том, что внушал ему я? А я ведь, образно выражаясь, нанёс на чело людям срок жизни – сто лет. Хотя чему я удивляюсь? "Век" нанесённый на "чело", это всего лишь игра слов, присущая не всем языкам. Это на моей планете господствует единый для всех язык. И хотя он не похож на языки земные, но в нём, Серый, обозначение части тела, а точнее – части головы, как и в твоём языке, сложенное с нашим средним показателем продолжительности жизни, соответствует обозначению одной личности. Исходя из этого, ты наверно понял, что Человек на моей планете живёт около ста лет. По земному – это соответствует двум сотням.

— Да, Конор, это всё я прекрасно понял, а вот как так получается у нас? Людям на чело положен век жизни, а доживают до ста лет, можно сказать – единицы.

— Пойми, Серый, если человек живёт правильно, он проживает отпущенный ему век полностью. А преждевременная смерть, это свидетельство того, что он жил в какой-то мере не по-человечески. Это так называемый закон кармы. И наоборот, – если какая-то личность во всём искренне проявляет человечность, то этим она сама накладывает на своё чело "вечность". Правда, для всех обычных людей понятие "вечность" заключается лишь в дополнительной половине века. Иными словами – при соответствующих условиях правильный человек мог бы жить 150 лет. Кстати, нанороботы, поселившиеся в твоём теле, запрограммированы увеличить этот срок в десять раз, плюс твой возраст на данный момент…

— За это, конечно, моя особая благодарность, но вот на счёт других людей… тут, Конор, позволь с тобой не согласиться! Сколько в Мире бывает случаев, когда очень хороший человек не проживает и половины века, а какая-то мразь, которую и человеком нельзя назвать, живёт и живёт и даже любые болезни игнорирует.

— Я тебя понял, но вот скажи: тебе знакомо такое понятие как "энергетические вампиры"?

— В общем-то, да…

— А теперь припомни, что я тебе говорил об Ангелах-хранителях.

— Это созданное для каждого индивидуума такое энергетическое поле, которым обладаю и я… благодаря тебе…

— Так вот, эти энергетические поля и позволяют людям жить долго, но это не значит, что я ими снабжаю, как ты говоришь, мразей. Они-то сами и являются этими энергетическими вампирами. В результате добрый человек, расставшись со своим "хранителем" в пользу какого-то негодяя, оказывается беззащитным перед малейшей опасностью. Иными словами происходит обмен судьбами. И снова я вынужден напомнить тебе, что в человеческие судьбы я не вмешиваюсь почти никогда. А ещё должен заметить, что далеко не все хорошие люди проживают долгую и счастливую жизнь благодаря мне, то есть не всех я наделяю так называемыми Ангелами-хранителями. А то, что люди проживают очень много лет без них, это – результат стечения обстоятельств. И вот что ещё немаловажно: Ангелы-хранители не умирают вместе с людьми. Высвободившись, они сами притягиваются к другим людям с положительным потенциалом, но опять же, если поблизости не окажется ловца чужих энергий.

— Вот ведь, действительно, человеческая жизнь – игра, и вот так живёшь и не знаешь – выиграешь или проиграешь…

— Ну, что касается меня, то на моей планете проигравших не бывает, а этот случай, разделивший мою личность напополам и сделавший жизнь части меня – фантастической реальностью, просто счастливый лотерейный билет.

— А вторая часть тебя, ну та, которая снаружи и так похожа на меня, имеет тоже ограниченный срок жизни? Или благодаря нанороботам она может быть продлена на неограниченный срок?

— Увы, по нашим законам никакой искусственный интеллект не имеет права управлять человеком, хоть снаружи, хоть внутри его. Но, хотя там я о своём будущем ничего не знаю, но гарантированно уверен, что проживу ещё не менее восьмидесяти лет. Ведь на моё чело там тоже нанесён век жизни.

— А как на счёт лотерейного билета? Такой выигрыш достался только тебе или кто-то ещё обитает в нашей Вселенной?

— Вопрос, конечно, интересный. И если честно признаться, то, не смотря на своё единство здесь, я всё-таки иногда чувствую присутствие невидимой тёмной силы, которая мне ни подконтрольна, ни подвластна. И когда-то я задумывался о том, что, не она ли управляет всеми негативными процессами, а заодно и так называемым зверем? Ну, и с некоторых пор я убеждён, что так оно и есть…

— А как там, на твоей планете обстоят дела с подобными силами, и какие у вас существуют религии?

— У нас, Серый, господствует сила общественной мысли. Благодаря ей, нам не страшны никакие тёмные силы и не нужны никакие религии. Вот, например, для меня единственный Бог, это моя жена. И семья для меня, это самое святое. Когда я последний раз видел свою любимую, ей оставалось не больше недели до родов. И я прекрасно понимаю – как только я вернусь в своё тело, то очень скоро стану отцом.

— Тогда я тебя, Конор, поздравляю и, кстати, если у меня с тобой столько всего общего и подобного, то может быть, и я в ближайшем будущем стану отцом?

— Сейчас, Серый, у нас с тобой общее только одно – работа. У меня – своя, а ты пока дойдёшь до нужной кондиции, выполняй свою работу. А потом, в нужный момент тебе придётся заняться тем, ради чего ты и появился на свет. Ты же свой выбор сделал сам. Если тебе хотелось быть счастливым мужем и отцом, нужно было выбирать другую капсулу, зелёную.

— Дааа… размечтался я, ты уж меня извини за минутную слабость. Работать и ещё раз работать, до победного конца! Кстати, а что ты можешь сказать о своей работе не здесь, а там – в твоём Мире?

— Если честно, так и рассказывать почти нечего. То, что меня пригласили на эту работу с адронным коллайдером, случилось совсем недавно. Проверив мою компетентность в данной сфере, приёмная комиссия доверила мне сразу же высокую должность – первый помощник руководителя группы занимающейся операциями непосредственно связанными с разгоном адронов, с изучением результатов опытов, и всеми научными исследованиями в этой сфере. Взялся я за эту работу с огромным интересом и энтузиазмом. Больше двух месяцев велась подготовка к первому пуску. Когда всё было готово, руководитель изъявил желание лично наблюдать процесс столкновения адронов в камере-детекторе. Возражений против этого никто не стал выдвигать, так как никакой опасности в этом не было. Иначе вряд ли стали бы делать в камере смотровое окошко. Перед самым стартом наш главный стал на площадку перед камерой и прильнул глазом к застеклённому треугольному проёму, за которым кроме вакуума ничего не было, а кроме чёрной тьмы ничего не было видно. Запуск и столкновение наших адронов произошли успешно. Расстояние почти полсотни тысяч километров они пролетели за доли секунды. Весь персонал, внимательно глядя на мониторы, просто любовался красивым зрелищем, длившимся не более трёх секунд. Затем все увлеклись замедленным просмотром повтора и забыли о профессоре, продолжавшем стоять на наблюдательной площадке. Потом о нём, всё-таки вспомнили, подбежали к нему, осторожно его развернули и… очень испугались. На профессоре просто лица не было. Нет, оно, конечно, было, но эти широко раскрытые глаза, дёргающиеся щёки и открытый рот, да и дыхание какое-то прерывистое свидетельствовали о нервном сбое. Из глубины его груди вырывались отдельные бессвязные слова: "Там! Я… такое… они… это… везде… всё… все…". В тот же день руководителя отстранили от работы, в связи с пошатнувшимся здоровьем. Наш коллектив списал всё на легкую психическую неуравновешенность шефа. Да, он был легковозбудимым, вспыльчивым, раздражался по разным пустякам и мелочам, но при этом он был специалистом высочайшего уровня, и поэтому на его нервозность все закрывали глаза. Дальше всё было очень неожиданным. Меня назначили новым руководителем. И ещё запретили нахождение людей на смотровой площадке во время очередных экспериментов. Я в течение месяца исследований результатов первого столкновения и параллельной подготовки ко второму опыту, постоянно размышлял о том, что могло случиться с профессором. Кроме меня, конечно, этим занимались ещё и спецслужбы узконаправленного профиля. Но о результатах нам ничего не сообщали. Когда наступил день второго запуска адронов, я принял решение, вопреки тем инструкциям, которые запрещали визуальное наблюдение происходящего в камере процесса, тайно проникнуть к этой гляделке. Я чувствовал острую необходимость узнать всё, а именно, что же такое смогло вывести из строя нашего профессора.

— И тебе это удалось! Иначе, меня бы здесь не было…

— Как только все приготовления для запуска адронов были закончены, я дал команду к обратному отсчёту и, начав параллельный отсчёт в уме, быстро побежал к наблюдательному пункту. Путь был недалёким, и времени до старта мне хватило. И вот, обняв необъятный резервуар с вакуумом, я расположил свой правый глаз прямо перед стеклянным треугольником. В поле зрения – абсолютная тьма. Вдруг яркая вспышка в центре и… такое впечатление, будто вакуум вместе с ней и образовался, так как меня мгновенно затянуло внутрь, не взирая на преграду. Вначале я подумал, что какая-то сила телепортировала меня полностью сквозь стенку. Я даже успел испугаться, что умру из-за отсутствия воздуха но, обернувшись внутри, я увидел точно то, что ты сейчас видишь прямо перед собой…

— Глаз в треугольнике?

— Естественно! Затем я попробовал пощупать своё тело, но тут же убедился, что щупать нечем и нечего, а окончательно успокоился я после того, как понял, что и дышать мне не нужно. После я начал разглядывать свой глаз, находящийся за стеклом, и тут же постепенно стал понимать, что явилось причиной неадекватного состояния моего шефа…

Слушая последние слова Конора, я представил, будто оказался втянутым в этот огромный резервуар именно я. Протянув вперёд руку с явным намерением легко дотянуться до стекла, за которым находится немигающий глаз, я ощутил пустоту. Вот такая реальная иллюзия. А я ведь понимаю что между моей рукой и этим стеклом расстояние не десятки триллионов, и не сотни квадриллионов километров, а миллиарды световых лет.

………………………………………………………………………………………

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ                                                                 Р-12